Я испугалась и хотела бежать в Тамбовку, но посмотрела села уже не видно было. В это время она мне говорит: «А я пошла гривой в коммуну, а там волки». Я услышала её, и мне показалось, что не цыганка она, потому как чисто русский акцент, тогда я остановилась, и она подходит ко мне и говорит с улыбкой: «Что, испугалась?». А я преклонила голову и говорю: «Да, нет « (с гордостью), а голос мой дрожал от испуга. Я смотрю - в ней потерялась улыбка, вид стал серьёзным. Я подумала: «Наверное, ей не понравился мой ответ, что не правильно ответила». А я же действительно испугалась, была ведь молоденькой.
Вот идём мы с ней, и я ей говорю: «А мой папа говорил, что волк без разрешения с неба не нападает на человека. Может это была собака?». А она мне говорит, что волк там не один. Мы когда шли, мне было очень страшно, и я ей рассказывала про уборку хлеба, как чистили коровники, а кормили нас: по 300 граммов хлеба и немного творога и молока. Говорила ей также, что было очень много мух, которые были везде, и в рот летели, и в творог. Кто брезговал, не мог есть, а ночью не давали блохи спать. Жили в школе, спали на полу. А сейчас я иду к родителям.
Она мало говорила, а когда она говорила, то я не так боялась, а как молчком шли - побаивалась. Она мне говорила, что сегодня надо вернуться, а я спрашивала её: «Вы, где живёте? В Тамбовке?» - а она мне ответила: «Нет», я ещё её спросила: «Может быть в Коммуне!?» - она мне ответила: «Нет». Так как она говорила, что шла в Коммуну гривой, а там «волки», то я её больше не спрашивала, потому что нас окружали только две деревни, это Тамбовка и Коммуна, а больше вблизи деревень не было. Я подумала: «Откуда она так рано идёт», но спросить не смела.
Мы шли лесом, километров десять. И когда стали подходить к выходу из леса, она, ничего мне не сказав, отошла от меня и зашла в лес. Когда я осталась одна на дороге, я очень обрадовалась, что дальше уже иду одна и никого не боюсь.
Когда я шла домой, я всё вспоминала эту женщину, лицо у женщины было молодое, красивое. Я всё думала, почему на ней такая старинная одежда, ведь в то время молодые носили короткие платья, а чёрные платки не носили. Мне надо было пройти до дома километров десять, но мне показалось, что я очень быстро дошла до села, где были родители.
Мама меня встретила, всхлопнула руками и сказала: «Откуда ты так рано пришла, я тут молюсь и молюсь за тебя». Я рассказала, откуда я пришла, но не сказала с кем шла.
Прошёл день. У меня заболело ухо, да так, что я не могла терпеть. Мама повезла меня в больницу в другую деревню за восемь километров. Когда меня привезли в больницу, врач посмотрел меня и дал срочное направление на операцию среднего уха в город Омск.
Мама повезла меня в Омск, за 80 км. Приехав в больницу, врач осмотрел меня и сказал, что никакого нарыва среднего уха нет. Назад мы собирались возвращаться на пароходе. Когда стояли на пристани и ждали, у меня начались сильные боли, и я застонала. Вдруг к нам подошла какая-то женщина, она спросила у моей мамы, что со мной случилось. Мама рассказала, что везла меня на операцию, тогда женщина сказала: «Пойдите к жителям на берегу, и попросите простоквашу и листья капусты. На лист наложите простоквашу и приложите к уху». Мама всё это сделала, и у меня затихли боли.
Я осталась в Омске и пошла на работу на которой работала раньше, и с которой меня послали на уборку. Начальству я показала направление на операцию, и меня уже больше на уборку не посылали. Работала я в швейной мастерской военторга.
В 1945 году вышла замуж за военного фронтовика. Кончилась война, у меня было уже два сына, прошло уже 8 или 10 лет с того случая, точно не помню. Я жила в военном городке, так как муж мой был военным. Моя мама со мной не жила, но всё время ходила в храм молиться, а я ничего духовного не понимала, но знала, что Бог есть на свете.
Однажды после храма мама пришла ко мне и принесла мне икону Божией Матери «Владимирская». Даёт мне её и говорит: «На, дочка, я тебе иконку купила, правда небольшого размера, но зато в киотике».
Я взяла икону, посмотрела, так она мне понравилась и говорю маме: «Мама, я эту женщину уже где то видела». Я так долго смотрела на икону и пыталась вспомнить, а мама говорит мне: «Дочка, это ведь Божия Матерь», а я говорю ей в ответ: «Не знаю, Божия Матерь или нет, но я её где-то видела». Я всё смотрела на икону, повторяя, что где-то видела.
Так и не вспомнила, но она мне очень понравилась, и я была очень рада, что мама мне её подарила. Но я тогда ничего не понимала, положила икону в гардероб, и забыла о ней, время было такое, запрещено было знать о Боге.
В 1956 - 1957 гг. умирает мама. После смерти мамы я стала болеть, пошла в храм и там услышала разговор женщин. Они говорили, что святые ходят по земле.
Я взглянула на икону Владимирской Божией Матери, и вдруг я вспомнила, где я видела эту женщину. Пришла домой, взяла мамину иконку, смотрю на неё и вспоминаю, как произошло мне явление Божией Матери, как она спускалась с неба, как вышла с леса ко мне, и как провожала меня.
А после я узнала, что в этом лесу жили три парня-дезертира. Убежали с фронта с оружием. Даже напали на одного парня, которого потом нашли убитого на дороге. Они забрали у него сумку с продуктами, а убили его за то, чтобы он не выдал их. Этот парень был наш знакомый из деревни, он ехал торговать в город. Убийц поймали с большим трудом, оказалось, что они из той же деревни.
Теперь я понимаю, что когда ухо у меня заболело, это Божия Матерь мне помогла уехать из Тамбовки, и женщина, подходившая ко мне на пристани, которая подсказала как мне исцелиться, была тоже от Неё.
Теперь я понимаю, что это всё было для моего подкрепления в вере в Бога и в Божию Матерь.